Экватор - Страница 116

116

— Мой дорогой бедняга! Либо я тебя разом вылечила, либо убила!

— Я думаю, точно убила, — прошептал он с улыбкой, которую она погасила своим прощальным поцелуем.

— Я должна идти, а то твои слуги начнут думать, почему это я так долго тебя навещаю. Притворись, что ты опять заснул. Завтра врач тебе еще не разрешит вставать с постели, так что я найду повод тебя проведать, где-нибудь после обеда.

Следующий день Луиш-Бернарду провел преимущественно на ногах. Он принял полноценную ванну, впервые за четыре дня, просмотрел почту и кое-что надиктовал секретарю, которого вызвал для этого специально снизу, из секретариата. К концу дня, когда секретариат уже закончил работу, он сказал всем, что устал, и отправился в спальню. Это было как раз тогда, когда он услышал, как только что приехавшая Энн спрашивала у Себаштьяна, можно ли его навестить. Он слушал ее шаги, поднимавшиеся к нему вверх по лестнице, с ощущением человека, который ждет, что вот-вот откроется окно, и из полумрака застывшего времени к нему в комнату войдет яркий и светлый новый день.

* * *

Малярия подобна черной вдове. Она атакует и поражает без предупреждения здоровых и сильных, напуская на них мрак, затмевающий дневной свет. Она приходит неожиданно, неизвестно откуда, зарождаясь в теле после всего лишь одного точного укуса комариной самки, делая своих жертв слабыми, беззащитными и безвольными. В большей части Африки и в тропиках малярия только сбивает с ног и ставит на колени заболевших ею, однако на Сан-Томе — и больше нигде в мире — она еще и убивает. Она поражает мозг, пожирая клетки, и спустя всего несколько дней без сыворотки, способной остановить этот зловещий процесс, человека, еще недавно здорового и крепкого, жизнь оставляет. Из рассказов Себаштьяна и доктора Жила Луиш-Бернарду понял, что был совсем рядом с той самой пограничной чертой, за которой уже нет возврата. Энн силой пробудила в нем резкую плотскую тягу к жизни, показав в большей степени звериный, нежели какой-то иной путь назад, и тело его откликнулось на ее призыв раньше, чем чувства. Однако только потом, когда он наконец встал на ноги и вышел из комнаты, где четыре долгих ночи играл в опасные игры с судьбой, он стал постепенно осознавать, насколько близок был к тому моменту, когда все могло закончиться. Только бережно листая тетрадку, где Доротея и Себаштьян с набожной аккуратностью каждый час записывали его температуру, все эти ночи и дни, Луиш-Бернарду в конце концов понял, насколько опасно балансировал на этой тонкой ниточке, разделяющей полный мрак и свет. Не защищенный ничем, все это время находился где-то не здесь, пока они ежечасно, ежеминутно заботились о нем, возвращая его назад — назад в тело Энн, к ароматам сада, шуму волн, к висящей над городом влаге, крикам детей у дверей школы, назад к жизни.

Когда он сел за стол своего кабинета в секретариате, то, несмотря на то, что давно накопившиеся дела требовали от него спешки и суеты, Луиш-Бернарду взялся за работу обстоятельно и неторопливо, со спокойным и ясным умом человека, осознавшего, наконец, разницу между действительно важным и второстепенным. Однако телеграммы почти что кричали в ожидании его и его решений. Одна из них была от заместителя попечителя острова Принсипи, чьи отношения с Жерману Валенте, по его сведениям, были не лучшими. Вероятно, поэтому он и решил обратиться напрямую к губернатору, через голову своего прямого начальника. «Напряженная и чреватая опасностью обстановка на острове требует приезда в ближайшее время Вашего Превосходительства для личной оценки состояния дел». Луиш-Бернарду сразу же ответил, попросив его либо срочно прибыть на Сан-Томе, либо, если его отсутствие на Принсипи нежелательно, подробнее изложить ситуацию и аргументировать необходимость приезда губернатора на остров. Он также добавил, что по понятным причинам в настоящее время работа по подготовке визита Наследного принца отнимает на Сан-Томе все его время. Вслед за этим губернатор отбил телеграмму молодому представителю правительства на острове Принсипи Антониу Виейре. В ней он сообщал, что до него дошли слухи о напряженной обстановке на вырубках и просил проинформировать о ситуации. В ответной депеше вице-губернатор на Принсипи пытался его успокоить, пояснив, что были отмечены несколько случаев неповиновения, но что порядок был сразу же восстановлен, и теперь он лично и ежедневно следит за положением дел. Совсем не успокоившись, Луиш-Бернарду заподозрил что-то неладное, отчитал своего подчиненного за то, что тот не рассказал обо всем раньше, и потребовал пояснить, о каких конкретно случаях неповиновения идет речь. Он также затребовал отчет о принятых мерах и напомнил, что в случае любого развития ситуации Виейра должен немедленно информировать обо всем губернатора. Для себя же, не сообщая ему об этом, Луиш-Бернарду решил, что как только наладит работу по подготовке к приему королевской делегации, он сразу же отправится на Принсипи.

Из Лиссабона в двух пришедших одна следом за другой телеграммах содержалось описание деталей визита. Его Высочество и господин министр прибудут на пакетботе «Африка», регулярным рейсом из метрополии. В то время, когда расходы королевской семьи были главным поводом для ожесточенных баталий с республиканской оппозицией, трехмесячный вояж наследника престола на борту обычного пассажирского судна, курсирующего между столицей и африканскими колониями, был, вне сомнения, политическим жестом, рассчитанным на определенный внутренний эффект. Кроме того, было также сокращено до минимума число членов делегации: принца в поездке сопровождали четыре человека, министра — три. Никогда прежде и еще нигде в мире Наследный принц не путешествовал столь скромным образом. Стоит также отметить, что это была первая поездка члена королевской фамилии в колонии за почти пятьсот лет португальской колониальной империи. Все было решено быстро и без излишних рассуждений. Принц и министр планировали прибыть на Сан-Томе двенадцатого-тринадцатого июля, то есть, чуть больше, чем через месяц. После Сан-Томе и Принсипи, которым выпадала честь стать первым местом остановки королевской делегации, она должна была проследовать в английские колонии Южной Африки, затем в Мозамбик и, уже на обратном пути, — в Анголу и Кабо-Верде. Архипелаг на экваторе примет гостей сначала на Сан-Томе, где они проведут два дня и две ночи, а потом на Принсипи, где они пробудут день и, соответственно, ночь. Как уточнялось в телеграмме министерства, первую ночь на Сан-Томе Его Высочество проведет в губернаторском дворце (где, кстати, нужно еще найти место, по крайней мере, для того, чтобы разместить его флигель-адъютанта и офицера по особым поручениям). Для второй же ночевки он планирует остановиться на плантациях Риу д’Оуру. Ее владелец граф Вале-Флор, чтобы принять гостей, специально прибудет на остров из Парижа на своей яхте. Губернатору также предстояло уладить кое-какие детали с тем, чтобы делегация посетила плантации Агва-Изе и Боа Энтрада, хозяйство сеньора Энрике Мендонсы, который также прибудет туда специально, чтобы встретить Дона Луиша-Филипе. Ну и на Принсипи принц и его свита желают посетить плантации Инфант Дон Энрике и Сунди. На последних также запланирована ночевка, поскольку на борту «Африки» сделать это будет невозможно.

116